Есть два вида глупцов. Одни говорят: «Это старое, значит, хорошее». Другие же говорят: «Это новое, значит, лучшее».
Когда я пишу лёжа, в рубашке, приставив тетрадь к приподнятым коленям, я неизбежно чувствую себя Некрасовым на смертном одре.
Когда люди так брошены людьми, как мы с тобой — нечего лезть к Богу — как нищие. У него таких и без нас много!
Любовность и материнство почти исключают друг друга. Настоящее материнство — мужественно.
Когда людей, скучивая, лишают лика, они делаются сначала стадом, потом сворой.
Детям своим я пожелаю не другой души, а другой жизни, а если это невозможно — своего же несчастного счастья.
Я вовсе не говорила, что искусства судить нельзя, я только говорила, что никто его так осудить не сможет, как поэт.
Море рассматриваю как даром пропадающее место для ходьбы. С ним мне нечего делать. Море может любить только матрос или рыбак. Остальное – человеческая лень, любящая собственную лёжку на песке.
Люби меня, как тебе удобно, но проявляй это так, как удобно мне. А мне удобно, чтобы я ничего не знала!
Крылья — свобода, только когда раскрыты в полёте, за спиной они — тяжесть.
Любить — значит видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
Слухи по России верховодят и со сплетней в терции поют. Ну а где-то рядом с ними ходит правда, на которую плюют.
Каждая девочка знает всё о любви; с годами возрастает лишь способность страдать от неё.